Айзек Азимов - Осколок Вселенной [Песчинка в небе]
– Держите крепче, – выдохнул Арвардан, охваченный свирепой радостью. Он взялся за спинку стула, пытаясь выровнять дыхание. – Сейчас я до него доберусь.
Волоча ноги, он двинулся, словно в кошмарном сне, когда бредешь по патоке или по липкой смоле. Плохо слушались оцепенелые мускулы, медленно-медленно он двигался вперед.
Он не представлял себе, да и не мог представить, какой страшный поединок ведет сейчас Шварц.
Секретарь стремился только к одному: чуть-чуть подвинуть свой большой палец и слегка нажать им на контакт. Совсем немножко, не больше трех унций силы было бы достаточно, чтобы бластер сработал. Все, что для этого требовалось, это чтобы послушалось дрожащее сухожилие, уже наполовину сократившееся. Ну… Ну…
Шварц стремился лишь к одному – не дать ему нажать на контакт, Не зная, какой именно участок в мешанине чужого мозга управляет большим пальцем правой руки, всю свою силу он направил на то, чтобы держать Балкиса в неподвижности, в полнейшей неподвижности.
Образ Балкиса напрягался и дыбился, пытаясь вырваться. Острый, необычайно сильный ум сопротивлялся нетренированной хватке Шварца. Выждав несколько секунд, Балкис снова и снова посылал мощный волевой импульс в нужный ему мускул.
Шварц походил на борца, которому любой ценой нужно удержать противника, как бы тот ни бился и ни извивался.
Со стороны ничего такого не было видно. Только сжимал челюсти Шварц, и кровь проступала на его дрожащих прикушенных губах, да едва заметно напрягался палец секретаря.
Арвардан поневоле остановился передохнуть – пришлось. Он уже мог дотронуться вытянутой рукой до спины секретаря, но чувствовал, что силы его иссякли – измученные легкие отказывались качать воздух в омертвелое тело. Глаза от напряжения заволокло слезами, а мозг – болью.
– Еще пару минут, Шварц, – простонал он. – Держите его, держите.
Шварц медленно качнул головой.
– Не могу.
Весь мир перед ним сливался в тусклый, смазанный хаос. Щупальца мозга теряли эластичность.
Палец секретаря снова нажал на контакт. Он не уступал, и давление потихоньку нарастало.
Шварц чувствовал, как глаза у него лезут из орбит, как вздулись жилы на лбу, чувствовал, как растет торжество в Образе врага.
Тогда Арвардан прыгнул, точнее, обрушился вперед всем своим застывшим, непослушным телом, вытянув перед собой руки со скрюченными пальцами.
Секретарь рухнул под его тяжестью. Бластер отлетел в сторону, ударившись об пол.
Сознание Балкиса тут же вырвалось на свободу, оттолкнув Шварца, в голове у которого царил полный хаос.
Балкис бешено извивался под мертвым грузом придавившего его тела, двинул Арвардана коленом в пах, кулаком сбоку в челюсть – и выбрался. Арвардан откатился в сторону, корчась от боли.
Взъерошенный секретарь, тяжело дыша, поднялся, но снова замер на месте: перед ним стоял полусогнутый Шект. Поддерживая одной рукой другую, он держал бластер, дуло которого, хотя и дрожащее, указывало на секретаря.
– Идиоты, – завопил взбешенный Балкис, – чего вы думаете этим добиться? Стоит мне только позвать…
– Хоть с вами разделаемся, по крайней мере, – слабо ответил Шект.
– Вы ничего не добьетесь, убив меня, ведь сами это знаете. Империю, которой вы нас выдали, вам не спасти, даже себя вы не спасете. Отдайте бластер, и я отпущу вас.
Он протянул руку, но Шект только невесело рассмеялся.
– Я не настолько обезумел, чтобы поверить вам.
– Может, и не настолько, но вы почти парализованы. – И секретарь резко метнулся вправо, куда слабая кисть физика не могла повернуть оружие. Но при этом прыжке его мозг целиком и полностью сосредоточился на бластере, от которого он стремился уйти. Шварц мысленно собрался и нанес удар, секретарь споткнулся и рухнул на пол, точно его оглушили.
Арвардан с трудом разогнулся. Его покачивало, щека покраснела и вздулась.
– Вы можете двигаться, Шварц? – спросил он.
– Чуть-чуть, – устало ответил тот, соскальзывая с плиты.
– Сюда никто не идет?
– Нет, насколько я вижу.
Арвардан сначала сверху вниз, сурово посмотрел на Полу, затем печально улыбнулся, опустив руку на ее красивую голову, а она подняла на него полные слез глаза. Последние два часа он был уверен, что никогда больше не коснется ее мягких каштановых волос и не встретится с ней взглядом.
– Может, впереди еще кое-что есть, а, Пола?
– У нас совсем нет времени, – ответила она, покачав головой, – Только до вторника, и то до шести утра, а потом все.
– Это мы еще посмотрим. – Арвардан нагнулся над телом блюстителя и не слишком бережно откинул его голову назад. – Жив он или нет? – Тщетно попытавшись прощупать пульс нечувствительными пальцами, Арвардан просунул ладонь под зеленый балахон на груди. – Сердце бьется… Какой опасной силой вы обладаете, Шварц. Но почему вы сразу не сделали этого?
– Потому что хотел управлять им. – По лицу Шварца было видно, чего ему это стоило. – Я думал, что если удержу его, мы сможем выйти отсюда, прикрываясь им – спрячемся за его юбку.
– Хорошо бы, – воодушевился Шект. – Имперский гарнизон стоит в форте Диббурн, всего в полумиле отсюда. Там мы будем в безопасности и сможем связаться с Энниусом.
– Там! Здесь сотня охранников, не говоря уже о дороге. И что нам теперь делать с этим зеленым бревном? Нести его, что ли? Или на тачке везти? – невесело засмеялся Арвардан.
– Да и я не смогу держать его слишком долго, – угрюмо заметил Шварц. – Вы же видели: у меня не получилось.
– Потому что вам это непривычно, – серьезно сказал Шект. – Я представляю себе, Шварц, что происходит у вас в мозгу: вы принимаете электромагнитные колебания чужого разума. А вы попробуйте передать, понимаете?
Шварца терзала мучительная неуверенность.
– Вы должны это сделать, – настаивал Шект. – Сосредоточьтесь на том, что вы от него хотите. И первым делом надо отдать ему бластер.
– Что?! – возмущенно вскричали трое остальных.
– Он должен вывести нас отсюда. Иначе нам не выйти, правильно? Так вот, он должен быть вооружен, чтобы не вызывать подозрений.
– Но я не сумел его удержать, говорю вам. – Шварц разгибал руки и бил одной о другую, пытаясь вернуть им чувствительность. – Это все хорошо в теории, доктор Шект. Вы не знаете, какое это скользкое, болезненное, трудное дело.
– Знаю, но надо рискнуть. Попробуйте еще раз, Шварц. Заставьте его пошевелить рукой, когда он придет в себя, – упрашивал Шект.
Секретарь застонал, и Шварц почувствовал, как оживает его Образ. С опаской дав ему окрепнуть, Шварц обратился к нему без слов – так обращаются к собственной руке, приказывая ей сделать то или другое и даже не сознавая, что отдают ей приказ.
